— Да не дёргайся ты! — поморщился я, и, примерившись, одним рывком вернул многострадальную челюсть на законное место. Переждал больше изумлённый, нежели болезненный, вопль, и с ухмылкой поинтересовался: — Ну как, лучше?
— С… спасибо, сяньшэн, — с трудом выдавил из себя Толян.
Однозначно Толян, Агуэй бы меня в первую очередь обругал по-всякому, а потом бы ещё наглым юнцом обозвал. Ну и на проклятия бы не поскупился, в том числе и именем своих любимых духов гор. А тут, гляди-ка, ни единого бранного слова! Даже удивительно.
— Вставай, давай! — протянул я бедолаге руку. — Да не ссы, больше не буду! Хотя, знаешь ли, очень хочется! И желательно с ноги!
— Но… почему⁈ — утвердившись с моей помощью на своих двоих, недоумённо уставился на меня Толкователь. — В чём смысл вашего действия, сяньшэн⁈ Повреждения тела минимальны! Я даже язык не прикусил!
— И очень жаль! — ехидно прокомментировал это заявление Алекс.
— Это тебе просто повезло, — отмахнулся я. — А смысл, мой «иновселенный» друг, весьма прост — унижение. Физическое и моральное. В основном второе, конечно. Впрочем, ты этого даже не понял, так что зря я не сдержался… кстати, а как твои бывшие соплеменники умудрились угробить целый разумный вид из «перпендикулярного» временно́го потока? Не поделишься?
— Откуда вы⁈ — вскинулся Толик… и злобно ощерился: — Всё-таки они до вас добрались! Вся работа на смарку!
— А вот с этого места поподробнее, — заинтересованно прислушался к разговору Заварзин. — Кто «они»? И как добрались?
— Полагаю, точно так же, как и до нашего общего друга куму-пойаи, — пожал я плечами. — Бывшего, конечно же. Алекс, поправь меня, если я не угадал: Толян ведь сам по себе, без приложения внешних усилий, из ступора вышел?
— Скорее, из кокона вывалился, — протянул напарник, — и меня перепугал. Сам себе удивляюсь, как я его не пере… кхм… приголубил! Но в общем и целом ты прав, бро: наши с Кумо усилия ни к чему не привели. Хотя пищи для размышлений мы получили достаточно. Впору новый раздел физики подпространства разрабатывать. Материал богатейший! Прославимся, как Нильс Бор с квантовой теорией! Или Альберт, прости господи, Эйнштейн с общей теорией относительности! Чем я хуже, если разобраться⁈
Что-то напарничек непривычно многословен, даже на фоне своего обычного речевого недержания! Видимо, и впрямь того, переволновался. Ладно, замнём для ясности.
— Значит, и тут «глубинники» поработали, — удовлетворённо покивал я.
— Может, уже расскажешь? — с неприкрытой иронией покосился на меня Алекс. — Чего тянуть? Или все ещё секретная информация?
— Отнюдь, — мотнул я головой. — Просто не соображу, с чего начать…
И самая большая проблема — как донести до человека, не владеющего путунхуа даже на начальном уровне, все смыслы и оттенки, так сказать, «стенограммы». В иероглифах, хе-хе.
— Так Ли ничего не записал, что ли⁈ — удивился мой партнёр по опасному бизнесу.
— Ли был занят, — отмазал я искина. — И да, он тоже пребывает в счастливом неведении. До сих пор.
— Я бы не стал называть неведение «счастливым», Ван-сяньшэн, — не упустил случая попенять мне Лиу Цзяо. — Если откровенно, то я изнываю от любопытства.
— Действительно? — заломил я бровь.
— Поддерживаю коллег, специалист Елагин, — прорезался, наконец, в эфире и Кумо. — Полагаю, наше с «потомком» «единение» позволит углубленно проанализировать сложившуюся ситуацию, сэр. И дать рекомендации.
— Это, интересно, какие же? — хмыкнул я.
— Предельно обоснованные в разрезе изученных данных, сэр! — не растерялся Алексов искин.
— Ладно, уговорили! — сдался я. — Значит, началось всё в тот момент, когда мы с Лиу Цзяо запустили функционального юнита в новообразованную «изнанку»…
Удивительно, какие выверты порой случаются с человеческой памятью! Казалось бы, ни аудио, ни видеофиксации я не вёл, но дрожащие бледно-жёлтые иероглифы на чёрном фоне намертво отпечатались в сознании, так что я чуть ли ни стенограмму зачитывал не на шутку заинтересованным слушателям. И даже особенности «речи» «глубинников» сумел передать, как мне кажется. Вопреки всем сомнениям, да. В итоге недовольства никто не проявил, хоть мой монолог и затянулся на добрых полчаса. А потом ещё столько же я отбивался сразу от трёх крайне въедливых следователей, возжелавших восстановить малейшие подробности произошедшего. Исключение составил лишь Толян-Агуэй, который слушал молча, и даже эмоций никаких себе не позволил. Тупо мотал на ус, и хрен по нему разберёшь, интересно ему, или вообще пофиг.
Я даже не удержался и поинтересовался, как только от меня инквизиторы отстали:
— Ну а ты что скажешь?
Ноль эмоций и никакой реакции. Такое ощущение, что в ступор наш шаман впал.
— Толик? — аккуратно тронул я его за плечо.
— Да, сяньшэн? — без какого-либо выражения, абсолютно безжизненным голосом отозвался, наконец, Толкователь.
Впрочем, голову ко мне повернул. Правда, взгляд так и остался невидящим. И пустым, как у слепого.
— Что с тобой? — Как ни крути, но старый дурень мне не чужой человек, так что беспокойство моё вполне обоснованно. И даже простительно. — Может, тоник тебе вколоть?
— В этом нет необходимости, сяньшэн, — отказался куму-пойаи. — Прошу прощения, девяносто девять процентов вычислительных мощностей задействованы в анализе информации.
— Перегруз! — с ухмылкой констатировал Заварзин. — Силён ты, бро! Это ж надо умудриться, «иновселенский» искин до «тормозов» довести! Как он сказал? Девяносто девять процентов? Да он сейчас реально мегамозг!
— Блин, как бы старому дурню не навредить! — ещё сильнее забеспокоился я.
— Боюсь, уже поздно, бро, — вздохнул Алекс. — Теперь от нас уже ничего не зависит. Думать надо было раньше, когда даже не инопланетную, а иновселенскую хрень к себе в черепушку запускал!
— Да я-то тут при чём⁈
— Да я про шамана, бро! — пояснил главный корп. — А тут у нас типичная картина, как я уже сказал, повышенной хитрожопости. Полагал, что он самый умный, и всех будет вертеть на фаллической оси. А получилось наоборот. Как, впрочем, и в большинстве аналогичных случаев. Уж поверь моему опыту, Вань.
— Всё равно жалко, — вздохнул и я, — привык уже к дурню. Он же мне кто-то вроде учителя.
— Своеобразные у вас отношения «учитель-ученик», — ухмыльнулся напарник. — Но я тебя понимаю. У самого такие же.
— Рин? — догадался я. И тут же спохватился: — Простите, капитан Рин!
— Не поминай всуе! — погрозил мне пальцем Заварзин. — Не только он, ещё Хранитель.
— И этот человек запрещает мне ковыряться в носу! — хмыкнул я, но развить тему не успёл — ожил Толян:
— Анализ информации завершён. Иван-сяньшэн, Алексей-сяньшэн, я прошу слова!
— В качестве кого? — снова опередил меня Алекс, жестом велев мне придержать язык.
И знаете что? Я даже возмущаться не стал. Потому что кто я, по сути, такой? Наследник главы захолустного клана? Местечковый дипломат, никого, кроме вайгожэнь, в своей практике не встречавший? И кто Заварзин! Глыба! По факту, самый успешный переговорщик Протектората Росс как минимум последнего десятилетия. Да и не только его, подозреваю. Так что грех не воспользоваться столь высококвалифицированной помощью. Ну и да, сцыкотно. Потому что я только сейчас по-настоящему осознал масштаб задачи. Подумать только, переговорный процесс между представителями сразу двух вселенных! Поневоле руки опускаются, как только задумаешься о последствиях.
А вот Алексу, такое ощущение, абсолютно пофиг. Привык? Скорее всего. Единственная на весь Протекторат Корпорация — это вам не шутки! А у неё, между прочим, ещё и филиалы по всем окрестным государствам имеются. Да, официально они как бы самостоятельны, но тут целых два ключевых слова: официально и как бы. Потому что стратегию определяет совет директоров головной организации. А по сути, зная Алекса, конкретно он. Лично. Впрочем, надо отдать ему должное, и к мнению ближайших сподвижников прислушивается, пусть и не всегда.